(c) Официальный сайт Елены Яковлевой - elena-yakovleva.ru.
  Интервью
В отсутствии любви и присутствии смерти

Драма, трагедия, комедия: так выстроил свой гастрольный репертуар московский "Современник". После нешуточного испытания, которому подверглось уважение к театру во время просмотра "Трех товарищей", рижской публике была представлена работа совершенно иного класса — "Играем... Шиллера".

Придя на "Играем... Шиллера", вы можете получить кристально чистое эстетическое удовольствие от хорошо сделанного театрального продукта. Сверх того вам будет приятно обнаружить, какая замечательная актриса Елена Яковлева. Про Марину Неелову вы и раньше знали.

Вам вряд ли бросится в глаза огромное количество постановочной работы. Оно спрятано, как бешеной цены ручные швы в нарядах великого кутюрье. Вы почувствуете насыщенность театрального текста — читать его, однако, будет не сложно. Умный, выверенный, местами головокружительный и мало виданный в наших краях профессионализм вызовет искреннее восхищение.

Но не дрожь в коленках, не озноб по коже. Не то, ради чего существует театр.

Быть может, это расплата. Средний класс "золотого миллиарда", который в театре — главный заказчик, слишком часто за последнее время просил "сделать нам красиво и не грузить". Люди устали, у них важные переговоры и квартальный отчет, переживать мировое зло как потоп в своей квартире им лениво. Театр подыгрывает: на одного Шиллера с его вселенской жаждой любви, тоской по идеалу и прочими романтическими пережитками приходится с полсотни Рэев Куни. Какие спектакли вылетели из репертуара нашей Русской драмы, не продержавшись и сезона? "Отелло", "Дибук" и "Мария Стюарт". То же самое происходит в "Дайлес". Как говорил Карл Маркс, нет ничего более непобедимого, нежели идея, время которой пришло. Перефразируя, можно сказать, что нет ничего более бесполезного, чем внедрять в общество идеи, время которых не пришло — или ушло.

На "Играем... Шиллера" зрители дружно вели себя не так, как положено на свидании с Высоким, и с этим ничего нельзя было поделать. Они скрипели креслами, озвучивали зал мелодиями мобильных телефонов, показывали артистам спины на заключительном поклоне — довольно продолжительном — и не подарили цветов. И как их винить? Почти два с лишним часа они наблюдали за виртуозно сплетенной историей противостояния двух венценосных женщин, Марии (Яковлева) и Елизаветы (Неелова). Те боролись насмерть — но не за хитроумного Лестера (Игорь Кваша), обманувшего обеих, и не за экзальтированного Мортимера (Максим Разуваев). Не за любовь — за власть, за корону, за право царствовать многотрудно, но в согласии с собственными убеждениями. Такого рода политические игры нам периодически показывают по телевизору (в последнее время что-то уж очень часто) — правда, не так умело сыгранные и без публичных казней в финале. Они понятны. Они бесконечно от нас далеки. Мы навсегда отучены сочувствовать сильным мира сего. А уж любая сильная женщина не может вызвать сочувствия по определению.

Говорят, контекст всегда помогает режиссеру — потому как подразумевает, что в сознании зрителя уже существует миф, с которым можно и нужно работать. Наш миф о Марии и Елизавете, взращенный на мхатовском спектакле с Мирошниченко и Степановой, был мифом романтическим — о молодой красавице и погубившей ее старухе. Туминас обошелся без него. Свой спектакль он сделал изумительным по форме и по-мужски суровым. Романтики ему не добавила даже изумительная музыка Фаустаса Латенаса, которой было много, даже с избытком. Жестокий век, жестокие сердца... — это о них, королевах, или о нас?

М. Насардинова

>> Возврат в раздел Интервью на elena-yakovleva.ru.