...Низкое, завешанное
плотными темными облаками небо
сливается с землей - кажется,
вязкой, сырой. И в этом
пространстве, в этой
беспредельности сходятся,
сталкиваются и расходятся
существа. "Два существа в
беспредельности", - так
определял место встречи своих
персонажей Достоевский, понимая
слово "существа" как нечто
возвышенное. В пространстве
спектакля "Бесы",
выстроенном режиссером Анджеем
Вайдой и художником Кристиной
Захватович на сцене театра "Современник",
понятие "существо", скорее,
относится к ущербным,
трагифарсовым персонажам. И от
этого еще ниже придавливает
покрытое облаками небо, и от этого
еще более вязкой кажется земля...
Премьера "Бесов" в
постановке Анджея Вайды на сцене
театра "Современник" -
долгожданная и громкая -
оставляет впечатление
двойственное.
С одной стороны, Анджей
Вайда - культовый режиссер, чьи
фильмы по праву составили эпоху в
мировом кинематографе, а
немногочисленные спектакли
заняли значительное место в
истории польского театра.
Особенно - "Бесы",
поставленные Вайдой три
десятилетия назад в краковском
театре "Стары". Спектакль
произвел тогда эффект
разорвавшегося снаряда - он был
настолько обжигающе современен и
ошеломляюще смел, что зрители
запомнили его на долгие
десятилетия. Особенно счастливцы,
которые принадлежали к той
исторической общности, что
звалась "советский народ".
Для нас, живших, по словам А.И.
Герцена, "с платком во рту",
спектакль Вайды стал откровением
о самих себе.
И вот сегодня мы смотрим
спектакль Анджея Вайды у себя
дома - в бесконечно изменившейся
реальности, где имена и смыслы
Достоевского и Альбера Камю (автора
инсценировки романа под
названием "Одержимые")
успели за эти десятилетия не
только войти в наш культурный
обиход, но и благополучно его
покинуть, вновь став из круга
общего чтения достоянием
одиночек, продолжающих читать
серьезную литературу вопреки
времени дайджестов.
Первая крамольная мысль
на спектакле: неужели мы дожили до
того времени, когда идеи
Достоевского остались лишь
достоянием истории, а к нам уже
прямого отношения не имеют,
потому что миновали времена
оголтелого социализма и
социалистов?
Мы уже успели подзабыть
"темное царство" социализма
и гораздо охотнее вспоминаем
мерцавшие в его глубинах "лучи
света", но разве лишь этим был
велик роман "Бесы", где
аллюзии напрашивались сами собой?
Сегодняшняя реакция зрительного
зала - смех на хлесткие
определения, вроде "Россия -
игра природы, но не ума",
рассуждения о том, что соус из
зайца не приготовить без зайца,
сообщение о назначенном на май
акте - скорее наводит на мысль о
том, что мало кто знает (или помнит)
текст романа, чем на ощущение
живой современности.
Мы прожили то, что
прожили, и получили то, что
заслужили. Сделаем ли какие-то
выводы? Кто знает... Не в первый и -
увы! - не в последний раз уроки
истории и литературы оказались
невыученными.
Достоевский
предупреждал, а Камю следом за ним
регистрировал, к чему привело
бесовство в нашей отдельно взятой
России. Но это бесовство было
строго идеологически
определенным. Достоевский
предупреждал о времени, когда "идея
выходит на улицу" и начинает
уничтожать сама себя, но идея,
предложенная в инсценировке Камю,
состарилась и сама себя истребила,
ничего не предложив взамен. Если
бы мудрый Анджей Вайда, по
особенному чутко ощущающий
категорию времени (что всегда так
влекло в его фильмах), сделал
инсценировку сам, а не
ограничился поправками к Камю,
наверное, это мог бы стать
спектакль о подлинном бесовстве
нашего времени, начала XXI века: о
терроризме, ошеломляющей
безграмотности, угасающих
культурных традициях... Да мало ли
о чем еще!..
Во времена, лишенные
какой бы то ни было идеологии,
необходимы резко очерченные
характеры - этого-то как раз в
спектакле нет. Есть рваное
повествование, о смысле которого
вряд ли догадается тот, кто не
удосужился "Бесов" прочитать.
А в тех фрагментах характеров и
судеб, что предстают на
подмостках, наиболее выпуклыми и
выигрышными, по иронии судьбы и
времени, становятся те, что менее
всего волновали Камю, так как не
несли определенной
идеологической нагрузки. Марья
Тимофеевна (Елена Яковлева) и
капитан Лебядкин (Сергей Гармаш) -
чуть ли не единственные персонажи
с историей и судьбой, потому и
сыграны артистами выпукло,
выразительно, страстно. Тихон (Рогволд
Суховерко ) пострадал едва ли не
более остальных. У этого
важнейшего для Достоевского
персонажа отняты главные слова:
ведь именно Тихону дано точно
определить причину метаний
Ставрогина (на редкость бледно
воплощенного Владиславом
Ветровым) с помощью Священного
Писания: "Знаю твои дела; ты ни
холоден, ни горяч!". Причем
настолько, что в Ставрогине
начисто отсутствует какой бы то
ни было магнетизм, непонятно, что
так влечет к нему мужчин и женщин,
почему именно ему уготована
Петром Верховенским
(Александр Хованский)
роль Ивана-царевича. Есть очень
интересные моменты у Варвары
Петровны (Тамара Дегтярева),
Степана Трофимовича (Игорь Кваша),
но создается впечатление, что
артисты загнаны в жесткие рамки
трагифарса, вынужденно играют
пародию там, где смысл куда шире
пародии. Например, в расуждениях
Степана Трофимовича об идеалах, о
нравственных исканиях людей 40-х
годов.
Надо было прожить ту
историю, которую мы прожили за
последние полтора десятилетия,
чтобы понять, как, в сущности, мало
говорит нам сегодня о нас
инсценировка Камю, в свое время
казавшаяся такой острой. Но,
прожив ее, мы отчетливо понимаем,
что в ней нет "бесов" в
сегодняшнем понимании этого
горького явления, а есть
маленький бес с насморком,
которого упрекает в романе "Братья
Карамазовы" Иван Федорович за
то, что ему именно такой экземпляр
достался. Нет и "одержимых", о
которых думал Камю, создавая свою
инсценировку. Менее всего
компания, собравшаяся у
Виргинских, соответствует этому
определению. Тогда что же есть в
момент одной рухнувшей идеологии
и так и не возникшей другой?
В программке к спектаклю
Анджей Вайда обращается к тем, "кто
работал над "Бесами" в театре
"Современник" со словами: "Достоевский
- в чем я убедился, работая во
многих странах, - понятен везде. Но
достаточно ли его слова и его
предсказания услышаны здесь, в
России? Покинули ли ее бесы?.. И
наступило ли время исцеления, о
котором мечтал Достоевский?..
Хочется верить, что это именно так".
Ах, как хотелось бы в это
верить!.. Но, наверное, пан Анджей
Вайда немного лукавит. Он провел
здесь, на родине Достоевского,
какое-то время, пока репетировал
спектакль. Наверное, ходил по
улицам, хотя бы изредка слушал
радио, смотрел телевизор, общался
с людьми. А значит, не может не
знать, как обстоит все на самом
деле.
Те бесы покинули Россию,
но они породили новых, которым
несть числа. И сегодня уже никто
не считывает в великих книгах
предупреждения и не слышит
предсказаний. "Закружились
бесы разны..." и кружатся,
кружатся там, где низкое небо
сливается с землей...