Грозовое предупреждение
О нетрадиционной ориентации этой "Грозы" все
телевизионные каналы предупреждали заранее, можно было успеть
подготовиться. Режиссер Нина Чусова известна как большая
выдумщица, понятно, что классической пьесе в ее руках не
поздоровится, а все же приходишь, смотришь и только рот от
изумления разеваешь. Тут не просто фантазия, тут какая-то
потаенная, бунтующая сила играет, резвится, выпущенная на
свободу, и сметает все на своем пути - привычки, традицию,
культурную память. А потом что-то свое, хаотичное, дикое,
языческое строит на этих развалинах. Для всех жаждущих
канонического Островского в фойе показывают старое кино 1933
года. В программку эдак вызывающе вкладыш положен: "Гроза",
бытовая драма А. Н. Островского. Кто хочет, может смотреть. А
на сцене для вас совсем другая "Гроза", там, в мягкую
округлость буквы "о" вписан знак анархии, разрушения.
Город Калинов стараниями сценографа Александра
Бродского превращен в подобие тюрьмы. На сцене -
четырехэтажный металлический каркас дома с лестницами,
перилами и галереями. Большая голубятня, клетки с птицами,
развешанные под колосниками. Здесь не только люди, но и птицы
не летают, словом, почти как в "Гамлете", весь мир - тюрьма.
На вид, впрочем, весьма симпатичная, веселенькая такая,
задорная тюрьма. Вот, например, в самом начале народ к
празднику готовится, гирлянду флажков разноцветных
раскрашивает. Сидят смешливые девчонки в очках, с косичками,
на грудь перекинутыми, и, высунув язык, стараются, красят. А
одна из них, белобрысенькая, читает что-то такое поучительное,
из домостроевских правил поведения в семейной жизни и смеется
заразительно - не сразу поймешь, что она и есть Кабаниха
(Елена Яковлева).
Впрочем, называть ее Кабанихой язык
не поворачивается, Марфа Кабанова вполне еще молодая, славная
женщина, никого не тиранит, о правилах и нормах говорит по
привычке, играючи. Да здесь и все так - играют. Ну да, вокруг
тюрьма, а мы примем эти рамки и будем веселиться, как можем.
Все положенное соблюдем, "Домострой" почитаем, в грехах
привычно покаемся (Кабанова и прислужницы ее, названные в
программке Дуняшками, смешно бьют себя розгами и каются,
каются, как песню поют), а глаз-то при этом сверкает,
подмигивает эдак хитро и многозначительно. Словом, в этом
омуте такие черти водятся, только вид делают, что послушны. А
уж когда выпьют, так и вовсе друг на друга бросаются и трясут
за грудки. Вот Кулигин (Александр Олешко) как вспрыгнет на
Дикого (Владислав Ветров) и ну кричать: "Деньги давай,
деньги!" И Борис (Юрий Колокольников) здесь вовсе не так
покорен, как принято думать. На все дядины претензии ответ у
него один, простой и недвусмысленный, - кулаки. Кровь играет,
страсти бушуют, а совсем отпускать себя на волю нельзя, не
положено. И вроде надзирателей никаких нет, а все равно
нельзя. И Тихон (Максим Разуваев), рвущийся в город от тоски
освободиться, лезет при этом в голубятню, в большую железную
клетку, где белые испуганные птицы покорно сидят на жердочке в
ожидании корма. Нина Чусова поставила спектакль о людях,
которые приняли определенные условия игры, и вот - успешно
притворяются, что выполняют. И только Катерина, та, которая,
как известно, "луч света в темном царстве", притворяться не
желает, ломает ее от этого.
Назвать Чулпан Хаматову в
этой роли "лучом света" можно только в страшном сне. И царство
здесь не темное, и она - не свет, уж скорее - пожар. Буйные
черные кудри, во рту сигаретка, жесты демонстративные,
вызывающие. Поджигательница. Не то Кармен, не то Маленькая
разбойница. По железной верхотуре лазает, как заправский
акробат, однажды, правда, споткнулась, упала и тут же зло
выкрикнула: "Ну отчего люди не летают?" Увидела, как такой же
кудрявый, как она, Борис полез в драку со своим дядюшкой, и
решила, что вот он, ее избранник - еще один свободный человек
в этом покорном, затаенном сообществе. А она не желает таиться
и признается во всем не оттого, что грех на душу взяла и
Божьей кары теперь боится, просто нечего по оврагам прятаться,
когда можно вот так, на виду у всех, взять любимого за руку и
увести. И не в церкви во время грозы все происходит, а во
время домашнего спектакля, когда сцены из "Снегурочки"
драматурга Островского под руководством Кабановой разыгрывают.
Катерина-Снегурочка вдруг бросает игру, поворачивается к семье
своей и - бабах им в лицо правду-матку. Вот только Борис
оказался не тем, за кого она его принимала. Увести-то она его
увела, а он ей в ответ: "Лучше бы ты умерла".
Последнюю сцену ведут две женщины, хорошо друг друга
понимающие, - Кабанова и Катерина. Предсмертный монолог
Катерины превращен в диалог и мощно сыгран обеими актрисами.
Знаменитое "Отчего люди не летают" повторяет теперь Кабанова,
и слова о могилке и благости тоже говорит она. Словно
уговаривает: "Нет, не надо тебе жить, нехорошо. Я-то вот живу,
но знаю - нехорошо". Две сильные женщины, одна -
приспособившаяся, другая - непокорная, понимают друг друга,
как никто.
Катерина, легко догадаться, ни с какого
обрыва в Волгу не прыгала, а по воле режиссера полезла по
веревочной лестнице вверх под колосники. И все те, кто в этот
момент вспомнил о бароне Мюнхгаузене из известного фильма или
о финале спектакля Камы Гинкаса "К. И. из "Преступления", были
жестоко разочарованы этим расхожим красивым жестом.
Нина Чусова набросилась на пьесу Островского столь
азартно и темпераментно, что в пылу и угаре не озаботилась
отбором. В ее спектакле две прекрасные актерские работы
(Хаматовой и Яковлевой) и удачные находки соседствуют с
очевидными банальностями. И это, как ни крути, серьезная
проблема. Вчитываться во все повороты текста Чусовой скучно
почти так же, как ее героине скучно жить по правилам. Значит,
надо все порушить и сделать по-своему. В результате замысел
считывается довольно быстро, при этом некоторые персонажи и
даже сцены кажутся лишними, суеты и крика на сцене много,
логика рвется, теряется, путая и без того растерявшегося
зрителя. И ладно, бог с ним, с Островским, в конце концов,
традиционную "Грозу" в самом деле, можно увидеть где-нибудь в
другом месте, но в собственной-то истории должна же быть
стройность. А у Чусовой только напор и страсть, все
разрушающие. В общем, как у Гоголя в "Женитьбе", нам остается
только мечтать: если к этим хорошим качествам добавить
терпения и рассудительности, вот тогда уж точно все было бы в
самый раз.
Марина ЗАЙОНЦ, «Итоги», 24 апреля 2004
|
|
|