Владимир Путин приехал поздравить
Нину Чусову с днем рождения и очередной премьерой
Всякая премьера в "Современнике" - событие не
только творческое, но и светское. Однако на сей раз, огибая
Чистые пруды под хмурыми взглядами глухого полицейского
оцепления, с ужасом наблюдая, как колонна эвакуаторов вывозит
с бульвара чьи-то авто и сбрасывает их по дальним переулкам,
как из каждой подворотни торчит рыло служебного автобуса, а
люди в черной униформе берут театр в кольцо, - можно было без
лишних попыток, с первого раза догадаться, что на "Грозе"
ожидаются Людмила Алексеевна с супругом.
Прочие гости померкли перед фигурами такого
масштаба. Все, кто мог рассчитывать на любопытство
немногочисленной "нормальной" публики, оказались затертыми и
позабытыми в толпе. Театральная, телевизионная, киношная,
политическая и около-всего-этого тусовка - от Спивакова до
Янковского, от Садальского до Вольского, от Нади Михалковой до
Павла Бородина, направлялась в зал через воротца
металлодетектора, покорно раскрывая барсетки и сумочки. Ибо в
душе каждого - пусть народного-перенародного,
заслуженного-перезаслуженного - может таиться страшное
злоумышление. А в кармане - бомба. Во всяком случае, так
полагает российская власть.
Ходить в театр подобным образом, как бы это
помягче выразиться, не совсем интеллигентно. Нагнать в тихий
центр Москвы долболобов с жуткими физиономиями, будто в стране
военный переворот, лишить публику всех парковочных мест, - к
чему такие крайности? Как говорит в "Грозе" Борис, "я понимаю,
что все это наше русское, родное, а все-таки не привыкну
никак".
По-моему, жить надо проще. Ну, услышал в
утренних новостях о чусовской премьере. Зацепило. Опять же в
кои-то веки вечер свободный. Решил: иду на "Грозу". И иди себе
спокойненько. Пара броневиков, три охранника. По-нашему,
по-народному. Ах, я наивно рассуждаю? Ах, небожителям так не
полагается? Вот ведь везет России на небожителей... Чего
другого, а этого добра всегда хватает.
С началом припозднились не криминально:
законные десять минут плюс форс-мажорные четверть часа. Галина
Борисовна, Людмила Алексеевна и Владимир Владимирович вошли в
правительственную ложу, когда уже стемнело. Зал удостоился
лицезреть своего президента на свету только перед началом
второго действия. Похлопали. Кто-то даже крикнул "браво!"
(хотя уместнее было бы "бис!"). Евдокия Германова, оказавшаяся
точно под правительственной ложей, виновника аплодисментов
видеть не могла, но разволновалась страшно. "Я себя под
Путиным чищу", - гордо сказала "Дуся", любимица Олега Табакова
и одна из лучших его актрис.
Теперь о втором по значению событии вечера -
собственно, о спектакле. Спектакль хороший. Прямо-таки
замечательный. Нина Чусова умеет работать по-разному и кое-где
иногда подхалтуривает, но только не в "Современнике".
"Мамапапасынсобака" были сенсацией прошлого сезона, "Гроза",
впервые сыгранная в день рождения постановщицы, стала
серьезным успехом нынешнего. Оговорки, которые можно при этом
сделать, касаются не одной только "Грозы", а всего творчества
32-летней Чусовой и других чрезвычайно одаренных
представителей режиссерского постмодерна. Разбирать подобные
спектакли - наслаждение, потому что они составлены из знаков и
символов, всегда красивых и всегда четких. От психологической
драмы эти творения отличаются, как японская электронная
собачка от живого щенка, который вылез из корзинки и написал
на паркет. Щенок вне конкуренции, но и хай-тековая игрушка
достойна восторгов как чудо человеческого интеллекта.
"Гроза" Чусовой не столь авангардна, как ее
малевали до премьеры. Не было резона осторожничать на афише:
"Фантазии на тему пьесы Островского"... Фантазии достаточно
близки к первоисточнику и противоречат не тексту, а всего лишь
традиции воспроизведения этого текста на советской сцене. Что
касается темы, тут вообще вопрос сложный. Лично я не знаю,
какая тема доминирует в пьесе "Гроза", и спектакль Чусовой
отнюдь не прояснил для меня эту давнюю загадку.
Если спросить, какая в этой "Грозе" Катерина
(Чулпан Хаматова), я скажу: кудрявая, как овечка; она да Борис
- два кучерявых отщепенца в мире людей с прямыми волосами.
По-кошачьи гибкая. Хаматову так мотают по сцене, в такие, чуть
ли не цирковые трюки ввергают, что только сердце екает...
Мастерская подлиза и притворяшка. Злая, как все недолюбленные
женщины. Сверзившись с лестницы, яростно орет: "Отчего люди не
летают, как птицы?!" Руки у нее - то крылья, а то когтистые
лапы. С самого начала очевидно, что безумна. По сознанию
Катерины уже прошла трещина, через которую не перепрыгнешь.
Пелевинский раскол сознания: от бытового Mind the gap до
отчаянного Gap the mind.
Если спросить, какая в этой "Грозе" Кабаниха
(Елена Яковлева), я скажу: молодая (как и должно быть),
пьющая, вспыльчивая, но отходчивая. Никто ее по-настоящему не
боится, но все довольно ловко ей друг на друга ябедничают. Над
ее наивным домостроем беззлобно потешаются и домочадцы, и
зрители. В общепринятой системе ценностей она существует
легко, без надрыва. Перед сном вместе со
странницами-приживалками занимается самоистязанием. Отхлестали
себя по плечам, как в бане, быстренько перечислили прейскурант
грехов, пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись.
Марфа Игнатьевна суслякается с Тихоном, как с
грудным, любит сына русской материнской любовью, которая
втройне безумнее просто материнской, напяливает на него чистую
рубаху смирительного фасона, нянчит, баюкает... Невестка
сломала жизнь мальчику, и Кабаниха с горя превращается в седую
старуху с трясущейся головой.
Кстати, Кабаниху - алкоголичку, Кабаниху,
подживающую с Диким, я видела почти три года назад в
драмтеатре Белгорода. Тоже был авангардный спектакль, и тоже,
между прочим, очень хороший, - в постановке небезызвестного
москвичам Михаила Мокеева...
Чусова пропахала текст пьесы и местами
поделила его иначе, чем это сделал когда-то автор. Например,
горькая реплика "Здесь, что вышла замуж, что схоронили, все
равно", не Борису досталась, а самой Катерине. "Чтоб ОНА
умерла поскорее..." - из деликатной реплики апарт превратилась
в жуткое, в лицо брошенное: "Чтоб ТЫ умерла поскорее!", и с
этого момента Катерина уже фактически мертва, запрокинута в
небо пустыми глазами. Заключительный предсмертный монолог
Катерины стал ее диалогом со свекровью: та слово, эта два, и
все об одном. А знаменитый абзац "Отчего люди не летают..", в
финале прозвучит еще раз, но уже из уст Кабанихи. Мол, и она
не платонические грехи замаливает, и у нее когда-то были
крылья. Только ей подрезали, а Катерине обломали, вот и вся
разница.
Проблема в том, что в городе Калинове птицы
не летают. Как люди. Разве что от решетки до решетки. Птицы,
живые и настоящие, рассажены по голубятням, а сами голубятни -
часть общей тюремной декорации весом 12 тонн. Застенки в
разрезе. Серый бетон, сквозные полы, железные лестницы. И
камеры, камеры, камеры. Весь мир тюрьма, а Калинов - худшее из
пенитенциарных заведений.
Это не единственная, кстати, перекличка
чусовской "Грозы" с "Гамлетом". В праздничный день на дворе у
Кабановых домашний театр разыгрывает "Снегурочку".
Островского, разумеется. Снегурочка - Катерина. История о том,
как в Берендеевом царстве погибла от любви ледяная дочка Весны
и Мороза, должна послужить "мышеловкой" для изменницы. И
Катерина выдает себя откровеннее, чем Клавдий...
В голубятне (если только не в кабаке)
пропадает целыми днями добродушный недоросль Тихон. И там же,
то есть, грубо говоря, среди помета и перьев, Катерина
акробатически согрешила с Борисом, насмерть перепугав голубей.
В ту же секунду камеры распахнулись, свежий ветер взметнул
занавески, которые полагаются вольному миру вместо решеток.
Темницы рухнут, и свобода их встретит радостно у входа...
Эффектно, но неубедительно. Преступление
запрета - это еще не свобода. И нет на свете тюрьмы крепче,
чем любовь. В настоящие кандалы Катерина попала, когда
связалась с Борисом. Мне так кажется.
Вообще - в чем проблема Катерины? В
общественных предрассудках давно забытой эпохи? В наборе
упраздненных формальностей? Перенесите в наши дни коллизию
"Гамлета", и ничего не изменится. Любовь, измена, интрига,
борьба за власть, кровопролитие, моральная неготовность к
убийству - все это вполне актуально для современного человека.
Теперь переносим "Грозу". Что получается? Ну, разведись с
Тихоном, выйди замуж за Бориса. Или не выходи, просто уезжай
куда подальше. А свекровь сотри из памяти, как голубиный помет
с руки.
И это все?
А если нет, в чем все-таки проблема? Что
пережила Катерина, понятное и больное для сегодняшней женщины?
Ответ, вероятно, один - предательство Бориса.
Нам всем свойственно верить в любимого мужчину, как в
громоотвод. Представляете, громоотвод - и вдруг предал? Тебя
молнией шарахнуло, а он в сторонке. Жестокие, сударь, у
громоотводов нравы, жестокие...
Но у Чусовой так акценты не расставлены. У
Чусовой Катерина с самого начала нацелена на смерть.
Действительно - поскорее бы. То есть, вопреки законам природы,
сначала гром, потом молния.
Катерина не луч света - электрический разряд
в темном царстве. Роль требует от Хаматовой огромных сил и
гигантского напряжения. "Напряжения" в разных смыслах - она
играет не на 220 вольт, а на 10000 электрического стула. Сними
ладонь с моей груди, мы провода под током...
"Высоковольтность" - главное достоинство этой
"Грозы". Дикой-дядя (Владислав Ветров) и Дикой-племянник (Юрий
Колокольников) сталкиваются, словно два бойцовских петуха, как
будто только что из разбойничьей шайки демобилизовались.
Шепелявый фанатик Кулигин (Александр Олешко) бьется в припадке
беспомощной ярости. Крутит душу нервное танго, хлопочут
перепуганные голуби (птичек жалко), дождь льет, дым клубится,
Катерина то и дело балансирует на краю... На таких спектаклях
в зале, как правило, начинается повальный коклюш. Публика ведь
кашляет не от того, что ей скучно, а от того, что ее сбивает с
ритма рваное дыхание спектакля.
"Гроза" в "Современнике" поставлена умной
женщиной. "Современник" держит марку как театр умной и
талантливой женской режиссуры. Чем отличается молодая Чусова
от зрелой Галины Волчек? Более изощренной постановочной
фантазией. И некоторой, наверное, сознательной закупоренностью
души. От ее умозрительных спектаклей получаешь такое же -
умозрительное - удовольствие. Не летаешь, как птица, прямо
скажем. Но это по нынешним временам мечта недосягаемая.